Венесуэла: первопроходец справедливости в нефтяной отрасли
После окончания Второй мировой войны и волны национально-освободительных войн, приведших к распаду колониальной системы, многие развивающиеся страны, богатые энергоносителями, стали заявлять о необходимости изменения традиционной формы концессионных договоров, носивших в большинстве случаев кабальный характер. Концессионные соглашения первой половины ХХ века предусматривали символические.
отчисления концессионера в пользу государства и охватывали огромные территории, простиравшиеся иногда на тысячи квадратных километров. Срок действия договора достигал 99 лет, при этом типовой договор характеризовался полным отсутствием механизмов контроля за действиями концессионера, не регулировал темпы и масштабы освоения недр и не предусматривал возврата принимающей стране по истечении определенного времени неиспользованных участков территории концессий.
Но по мере увеличения спроса на энергоресурсы, формирования конкурентных рынков и усиления конкуренции инвесторов за доступ к природным ресурсам бывшие колонии стали активно требовать перераспределения прибыли от продажи углеводородов в пользу принимающей стороны. И первой страной, которая вступила на путь острой борьбы за изменение условий концессии и в конечном итоге стала родоначальницей современных концессионных договоров, была Венесуэла.
«За дары природы нужно платить»
Эта фраза принадлежит одному из отцов политэкономии, знаменитому Давиду Рикардо. Фантастически удачливый биржевой маклер, живший в конце XVIII — начале XIX века в Англии, оказал существенное влияние на взгляды о порядке заключения концессионных договоров. Рикардо разработал концепцию, которой впоследствии предстояло стать основой борьбы между государствами и нефтяными компаниями. Его теория впервые вводила качественно новое понимание такого явления, как рента.
Его рассуждения были просты и основаны на общедоступном примере. Два землевладельца, у одного из которых земли намного более плодородные, чем у другого, продают зерно по одинаковой цене. Но затраты того, у кого земля богаче, намного меньше затрат другого, владеющего менее плодородными землями. Первый имеет существенно большую прибыль, причем это обусловлено отнюдь не применением новых технологий, особым мастерством или усердной работой, а только лишь щедростью природных условий.
Нефть, считал Рикардо, тоже один из даров природы. Наличие ее геологических запасов не имеет никакого отношения ни к характеру деятельности людей, ни к политическому режиму в той стране, где она найдена. И за это наследие необходимо расплачиваться, подчеркивал в своем труде Рикардо.
Но в тот исторический момент времени ни у инвесторов, ни у правительств принимающих стран не было единства во взглядах на проблему. Страны владельцы считали, что именно они обладают правом законного владения нефтью в своих недрах, а зарубежные инвесторы, наоборот, отмечали, что у нефти нет стоимости, пока иностранное государство не рискнет своим капиталом.
У каждого своя правда
Борьба вокруг распределения доходов от продажи нефти в послевоенные годы ХХ века не ограничивалась только экономикой, это была и острая политическая борьба. Для стран-производителей противостояние было тесно связано со стремлением к суверенитету и национальным строительством, сопровождающимся выступлениями против иностранцев. При этом повсеместно звучали вполне привычные и отчасти справедливые тезисы: иностранцы эксплуатируют страну, препятствуют ее развитию, игнорируют социальные программы, подкупают чиновников и ведут себя как хозяева жизни — высокомерные, надменные и заносчивые.
В свою очередь нефтяные компании видели происходящее в несколько другом свете. Компании шли на риск, вкладывали свой капитал, прилагали усилия и создавали стоимость там, где ее раньше не было. Именно инвестор должен был получить компенсацию за риск. При этом жадные, двуличные и насквозь коррумпированные местные власти зачастую обманывали менеджеров компаний и вымогали новые «бонусы», угрожая возможной национализацией добывающих активов и признанием незаконности произведенных сделок.
Борцы с диктатурой
Первый современный концессионный контракт был заключен в Венесуэле в 1948 году между правительством республики и руководством американской нефтяной компании Standard Oil of New Jersey. В контракте впервые в истории нефтяной промышленности был зафиксирован качественно новый принцип «50 на 50», предусматривающий увеличение налогов и арендной платы за право разработки недр и уравнение дохода правительства с извлекаемой компаниями прибылью. Обе стороны, по новому соглашению, стали равными партнерами.
Этому контракту предшествовал путь длиною в 20 лет. В этот период деспотические режимы, политические и финансовые кризисы и военные перевороты сменяли друг друга как в калейдоскопе.
После падения в 1935 году диктаторского режима престарелого генерала Хауна Висенте Гомеса, правившего страной 27 лет, Венесуэла находилась на грани социальной и экономической катастрофы. Гомес превратил страну в личную гасиенду, где все делалось для его обогащения. Большинство населения находилось за чертой прожиточного минимума, военные выполняли функции пастухов многочисленных стад скота, принадлежавших лично Гомесу.
Безусловно, на фоне этих событий в стране должна была появиться радикальная оппозиция, и она появилась. «Поколение 28» — так называлось антиправительственное политическое движение. Такое название неслучайно: в 1928 году студенты Центрального университета Каракаса восстали против диктатуры Гомеса. После подавления мятежа молодых лидеров движения либо посадили в тюрьму, где их заковали в тяжеленые кандалы весом в 25 килограммов, либо отправили на принудительные работы по строительству дорог в кишащие насекомыми джунгли.
Многие члены «Поколения 28» погибли, пав жертвами террора, но те, кто выжил, составили ядро реформаторов, либералов и социалистов, вернувшихся в политическую жизнь Венесуэлы после смерти диктатора. Именно «Поколение 28» обеспечило основу новых отношений между нефтяными компаниями и зарубежными инвесторами, а также разработало методику перераспределения ренты и доходов от продажи нефти.
Изменения правил
Придя к власти, новое правительство сразу же заявило о необходимости реформирования экономического законодательства и полномасштабном пересмотре договорных отношений между государством и нефтяными компаниями, включая перераспределение ренты. США, безусловно, негативно отнеслись к этим переменам, но национализация нефтяной отрасли Мексики была для Штатов гораздо большим злом.
Потеря влияния на мексиканском рынке, страх приватизации нефтегазовой отрасли Венесуэлы и последующего вытеснения с рынков Латинской Америки, а также возможный переход страны в стан «государств социалистической ориентации» заставили правительство США заявить о полной поддержке либерально-демократической идеи, соответствующей новым подходам времени.
При этом многие менеджеры компании не поддерживали идею сближения Standard Oil с новым правительством Венесуэлы. Кроме того, администрация Франклина Рузвельта, обвинив компанию в «преступных связях» с нацистским концерном IG Farben, дала ясно понять, что в случае острых разногласий с Венесуэлой, вызванных трудностями приспособления к новым условиям, Standard Oil не сможет рассчитывать на помощь официального Вашингтона. Компании не оставалось ничего другого, как поддержать идею правительства о заключении контракта, основанного на принципе «50 на 50».
Чтобы содействовать этому процессу, государственный секретарь США Джордж Маршалл порекомендовал венесуэльскому правительству в качестве независимого консультанта Герберта Гувера-младшего, сына бывшего президента и известного геолога, с помощью которого и было составлено соглашение «50 на 50». Новый договор предусматривал увеличение налогов и арендной платы за право разработки недр в обмен на признание законности методов получения отдельных концессий, выданных Standard Oil и ее дочерним компаниям.
Завеса таинственности над торговлей нефтью
Следующие несколько лет были отмечены еще рядом беспрецедентных шагов венесуэльского правительства. Новые лидеры страны заявили, что Венесуэла должна пожинать плоды с прибылей не только от добычи, но и от транспортировки, очистки и продажи нефти. В связи с этим власти потребовали, чтобы часть причитающейся Венесуэле арендной платы вносилась не деньгами, а нефтью, которую страна могла бы сама продавать на мировом рынке.
Таким образом, Венесуэла стала известна на мировом рынке как страна, где можно было купить нефть у государства путем непосредственных переговоров. По этому поводу газеты писали: «Завеса таинственности над торговлей нефтью, которой англосаксы прикрывали свою монополию, теперь снята навсегда».
Таким образом, 1948 год стал историческим моментом для развития мировой нефтяной промышленности. Именно в этом году благодаря компетентности, настойчивости и последовательности лидеров Венесуэлы были впервые сформулированы основные принципы взаимоотношений нефтяных инвесторов и государств, существующие по сей день.
